------------->Каньоны
Клеопатра не доверяла жеребцу, но чувство жажды пересилило, и она, подозрительно косясь на него, рысила рядом. Постепенно с игривой рыси она сорвалась на легкий галоп и поскакала длинными плавными прыжками, словно кошка. Наконец они вбежали в лес. Клеопатра с наслаждением вдохнула сладкий воздух, настоявщийся на хвое, и глаза ее светились радостью, когда она оглядывалась по сторонам. Не было больше этих идиотских камней, об которые она спотыкалась, не было противного зноя и суши. Деревья молча уперлись могучими кронами в небо, и их листья тихо перешептывались где-то высоко, внизу же было тихо и прохладно. Вскоре они вышли к небольшому водоему. "А жеребчик не обмаул!", - с долей облегчения подумала Клео, вдыхая влажный, пахнущий сыростью воздух.
- Извольте испить, царица Египта, - сказал Мартин.
Клеопатре почему-то понравилось такое обращение. Она неспеша, как-то по-царски гордо и изящно сошла к воде, потом аккуратно наклонила длинную лебединую шею и припала к зеркальной поверхности. Жеребчик расположился в метре от нее. Клеопатра не стала двигаться, но все-таки время от времени она бросала на него настороженные взгляды. Мартин стал пускать пузыри - раздалось характерное бульканье. Кобылка дернулась, и прядка ее волос упала в воду. Она с негодованием подняла голову:
- Ты ведешь себя, как ребенок!
Как будто она сама несколько минут назад не скакала, как олененок! Впрочем, скакать и пускать пузыри - вещи разные, как показалось Клеопатре.
- Пей, пей, Клео...патра, - и опять он сделал эту паузу!
Клеопатра бросила на него гневный взгляд. Да этот жеребец издевается!
- У тебя проблемы с произношением? - холодно осведомилась она, устремив пылающий негодующий взгляд ему в глаза, - Неужели так сложно произнести мое имя правильно?
И, на зло ему, кобылка отошла от воды, несмотря на то, что напилась еще не до конца. Отойдя к небольшим кустикам, она потянулась, как кошечка, вытянув передние ножки вперед, и улеглась, блаженно вздохнув, но не сводя глаз с жеребца.

В виду присутствия жеребца Клео не могла расслабиться, но ее сильно клонило в сон, поэтому она молча лежала и старалась не заснуть, но отдохнуть. Мартин подошел к ней сзади, что сильно начало ее нервировать, и кобылка рывком обернулась, чтобы не терять его из виду.
- Милая, посмотри на меня: какой же я ребёнок? Я ж просто о тебе заботился: водомерок и комариные личинки пузырями отогнал. Ну что ты, разве я стал бы бессмысленно баламутить воду?
Клеопатра посмотрела на него, как на сумасшедшего, но не нашлась что сказать, впрочем, ее взгляд ясно все выказывал.
- А насчёт имени... Думаю, твоему Аменхетепу не помешал бы логопед, Клео... патра...
Более не замечать его намеки не было сил. Что ж, будем играть в дурочку...
- Интересно, кто же он такой, мой Аменхетеп, не знаешь? - она поднялась, - Обычно, если я что-то называю своим, я хотя бы знаю, что конкретно имею в виду.
Клеопатра плавно развернулась и оказалась мордой к нему.
- Что тебе от меня надо, Мартин? Благодарности? Спасибо-спасибо, без тебя я бы не добралась до этого места. Доволен? Или тебе еще поклониться надо?
Она фыркнула и снова подошла к воде. Этот жеребчик все больше и больше ее нервировал... Задумчиво посмотрев на свое отражение , Клеопатра медленно вошла поглубже и остановилась, когда вода касалась ее груди. Кувшинки покачивались в метре от нее, и кобылку одолевало желание сорвать одну, но она боялась воды, особенно голубокой, и поэтому развернулась и снова вылезла на берег, частично мокрая.
Отряхнувшись, как собака, она взглянула на небо. Приближалась ночь, и солнце уже красило все в персиковые тона. Темного времени суток кобылка боялась, потому что была довольно пуглива. С наступлением темноты она отыскивала какое-нибудь укромное местечко и пролеживала там до рассвета. Клеопатра обернулась к Мартину. Он странный, вроде бы простой и дружественно настроенный, но... Вот было это самое но. Этот чубарый жеребчик из шайки, значит, не стоило ему сильно доверять, у него какие-нибудь свои тайные цели и намерения, внутришаейчные обязанности, до которых ей, свободной от обязательств, дела нет. Больше всего Клеопатра доверяла таким же, как и она, одиночкам, потому что родилась отщепенкой и выросла, и ни малейшего понятия не имела о жизни в табуне.

- Можешь и поклониться, - протянул жеребец.
  Клеопатра хмыкнула. Да, очень умно.
Она не поворачивалась к нему, но чувствовала его спиной, однако слишком устала для нервных обрачиваний, поэтому только слегка поводила ушами, ловя тихий шелест его шагов и шумное дыхание.
- Красиво, правда? - спросил он.
- Правда, - отозвалась Клеопатра, устремив взгляд к закату и чувствуя наступление ночи.
Мотыльки кружились вокруг нее, светясь в солнечных лучах, а она разглядывала причудливые узоры облаков, персиковых, желтоватых, розовых, даже немного фиолетовых местами. В тот момент, когда кобылка мыслями была далеко-далеко, жеребец запрыгнул на нее. Она взбрыкнула и дико испугалась, заплясала на месте, выворачиваясь из-под него, отскочила, споткнувшись, к кустам, и остановилась, испуганно глядя на него. Теперь Клеопатра имела вид загнанной в угол кошки  - голова втянута в плечи, уши прижаты, челка растрепалась, она тяжело дышала, и только глаза ее сверкали страхом и одновременно решимостью - подойдешь ко мне - я брошусь. Так поступает любое загнанное в угол животное, если у него нет выбора. Сердце ее трепетало.
- Ты с ума сошел! - Клео смотрела на него с ужасом, - Что ты себе позволяешь?!
Она постаралась выровнять дыхание, сглотнула, и, несколько успокоившись, подняла голову. Глаза ее перестали быть столь жгуче ненавидящими, в них заплясала лукавая усмешка:
- Неужели ты думаешь, что я встану под первого встречного? Придурок! - она хлестанула себя по боку хвостом, - Да и вообще, жеребцов я никогда не ценила, всегда рассматривала как вариант остаться девственницей до конца своих дней!
Она шумно выдохнула и с презрением отвернулась от него:
- У жеребцов всегда одно на уме. Любовь физическая. Хо-хо! Попробуй возьми меня! Я буду биться, пока не умру, но живой тебе не дамся!
Клеопатра сощурилась, глядя ему в глаза. Дойдет ли до него, или он сейчас настолько занят своей целью, что даже не слушает ее?
Страх почему-то покинул ее сердце, уступив место гордости и дерзости. Она была слишком самоуверенна, ей даже в голову не приходило, что жеребец, должно быть, сильнее ее, а вокруг только тьма и не души помимо безобидных лесных зверушек. Для Клеопатры любовь гораздо большее значение имела как чувство, нежели физическая близость. Впрочем, она не умела любить - сердце ее было холодно и молчало все пять лет с ее рождения. Она была дикой и вздорной девчонкой, необузданной, неуправляемой и самоуверенной, как в день своего рождения, так и сейчас, ничуть не изменившись.
Солнце садилось. Тьма кутала мир в свое черное одеяло, и жалобно квакали лягушки.

- Ээй, а вот это лишнее! - негромко, но разом успокоив кобылку произнес жеребец.
Клеопатра вытянулась и замерла, внимательно и недоверчиво уставившись на него, готовая его выслушать.
- Тихо, тихо...  Спокойно. Всё хорошо...
- Да что ты говоришь! - иронично отозвалась Клео, презрительно щурясь.
-Конечно, организация у нас хоть и принудительная, зато сугубо добровольная, - продолжал Мартин.
- У вас? Не знаю, что там у вас, а я сама себе законодатель.
- Будь проще, Клеопатра! Расслабься и забудь...
"Забудь? О да, несомненно, я забуду это за несколько секунд со своей-то девичьей памятью! Только при следующей нашей, не дай бог, встрече, едва почувствовав твой запах и увидев твою наглую морду, я вспомню, и тогда молись, чтобы у меня было хорошее настроение", - подумала кобылка, настороженно глядя на его приближение, но не двигаясь с места. Она его не боялась, нет, наоборот горела жаждой мщения, но что поделать, если самый подходящий момент для отыгрыша был упущен и теперь ей оставалось только гордо фыркнуть и уйти, задрав голову.
- Может, ты спать хочешь?
- Вот еще! - бодренько соврала Клео, тряхнув головой, чтобы согнать сонливость, - Все, что я хочу - оказаться подальше от тебя!
Внутри она была совсем еще девчонкой, гордой, говорящей все напрямую, со своим звонким голосом и вздорным характером. Может, ей стоило бы быть чуточку более взрослой, немножко прислушиваться к собеседнику и не быть столь дикой?Клеопатра бросила короткий взгляд на Мартина. Странный, непонятный ей жеребчик. Впрочем, понимала ли она когда-либо жеребцов? Ответ тут однозначен.
Кобылка тряхнула головой, уронив пышную челку на глаза и таким образом закрывшись от всего мира, по совместительству и скрыв от своего чубарого спутника, что веки ее то и дело закрываются, заставляя их сонную обладательницу то и дело вяло промаргиваться. Клеопатра некоторое время постояла, подобрав под себя длинные ноги и чуть склонив голову на бок, а потом ее все такой же звонкий несмотря на усталость голос возвестил:
- Благодарю за все!
Конечно, под словом "все", нарочно выделенным ею, подразумевалась не только помощь жеребца в поисках воды.
Кобылка неожиданно сорвалась с места и длинным, кошачьим прыжком махнула в низкие густые кустики, мягко приземлившись и моментально перейдя на легкий галоп. Кусты негроко зашелестели, пропуская между своих густых ветвей гладкое кобылье тело, однако из этого шелеста ясно донеслось ее демонстративное высокомерное хмыканье, которое, несомненно, относилось к недавно произошедшим событиям. Солнце дарило ей свой последний прощальный привет, теплый розовый луч скользнул по узким плечам Клеопатры вдоль позвоночника, на секунду заставив лучиться волосы ее хвоста, и затем потонул в неожиданно сомкнувшимся с обоих сторон мраке. На небе бледно виднелись звезды, уже готовые крупными огнями рассыпаться по небу, как только солнце уйдет достаточно далеко, и небо на западе перестанет розоветь. Клеопатра неслась вперед, точно вспуганная лань, ее уши то и дело обращались в сторону шороха, нередко ею самой же производимого.
Повсюду мерещились чудовища, хищники, какие-то непонятные, таящие зло в себе существа, мгновенно в красках нарисованные пылким воображением кобылки. Это придавало Клеопатре скорости, она проворно летела вперед сквозь хлеставшие ее по морде ветви, и сердце в ее груди металось, как птица.  Она сбивчиво, испуганно дышала, и ее блестящие глаза жалобно бегали по черным пятнам мрака под кустами и в зарослях в поисках хоть какой-то поддержки, хотя бы маленького лучика солнца, который бы успокоил ее. В груди мелькнуло что-то, похожее на сожаление, что она оставила жеребца и унеслась во враждебную ночь одна, однако оно быстро потонуло в гордости.
Деревья тянули свои сучковатые ветви и хватали ее за гриву, несколько раз она даже запуталась в них, но не притормозила и оставила на них клоки молочных с нежно-шоколадным цветом волос.
Молчаливая луна, королева ночи, всплыла в окружении крупных звезд. Ее серебристый цвет разлился кругом, и все  засияло и заискрилось. Как раз в эту минуту Клеопатра выскочила из леса и ошарашенно остановилась, ослепленная столь неожиданным после сумрачного леса светом. А может, не такая она и страшная, эта ночь? Все вокруг было так волшебно и сказочно прекрасно, что Клеопатре показалось, что, может быть, не так уж и плохо было бы погулять тут в тишине с кем-нибудь очень близким и родным, прижавшись к его теплому плечу...
Синее облако закрыло луну, приглушив ее сияние и снова погрузив мир в полумрак. Очнувшись от своих грез, Клеопатра тряхнула головой и отвернулась от неба, снова уткнувшись в землю и торопливо зарысив вперед.
--------------------------->Куда-то